Загадка застенчивости
«Застенчивый человек отличается от интроверта. Интроверту никто не нужен – он погружён в себя и этим доволен. Застенчивый же человек нуждается в общении, но что-то мешает ему. Люди мне нужны, значит, я не интроверт, а застенчивый». Так решил молодой учёный по имени Кирилл. Он понял, что теперь он будет с этим бороться.
Кирилл пришел на семинар, посвященной запрету проявляться, и сообщил, что у него есть «запрет общаться». Когда все рисовали запреты, Кирилл нарисовал лицо и кирпичную стену сзади. Лицо всё перечеркнуто синей штриховкой – сверху вниз, справа налево и по диагонали. Эти штрихи, как он объяснил – отрицательные эмоции, которые создаёт стена, они не дают пройти к людям. Кирилл сказал, что хочет преодолеть этот свой запрет, свою «стену».
Я предложила поставить сцену, в которой он сможет поговорить со своей стеной. Молодой человек от себя самого обратился к стене, и я заметила две вещи. Во-первых, как он спокойно и чётко проговаривает каждый звук, как профессиональный актёр. Мне нравится, когда люди говорят внятно, стараясь, чтобы их поняли. Во-вторых, с какой страстной требовательностью он говорил стене: «Скажи, как мне тебя побороть?! Почему ты мне так мешаешь?! Как бы ни старался я тебя перешагнуть, как бы точно я ни формулировал предложения, когда я говорю с людьми, я не могу преодолеть тебя!»
Потом я предложила ему пойти на роль стены, и из этой роли он начал отвечать самому себе с не меньшей страстью, но совершенно иным настроением. На его лице была саркастическая улыбка, и он говорил участнице, которая играла роль его самого: «Ты никогда не преодолеешь меня, потому что я – часть тебя! Я с тобой почти всю жизнь, как же ты можешь меня преодолеть?»
Я спросила, с какого возраста она находится с Кириллом. «Стена» ответила мгновенно, не задумываясь: «С пяти лет».
Кирилл рассказал, как в пять лет отец впервые отвёл его в детский сад. Там он испугался детей и убежал, выбежал за ограду. Отец поймал его, повёл обратно домой и выпорол. Мама его держала. Отец бил "не то чтобы очень сильно", но это стало потрясением для Кирилла. Это одно из немногих событий, которое он вообще помнит из своего раннего детства. Рассказ Кирилла был неэмоциональным, почти сухим. Я смотрела на него и волновалась, где его чувства? Как будто на сцену вышел другой человек. Я уже видела, каким ярким и выразительным в своей речи он может быть. Каким образом эти скудно описываемые события вызвали такое сильное потрясение, создали препятствие, которое мешает ему сходиться с людьми в течение всей жизни?
Я предложила поставить сцену, в которой он сможет поговорить со своей стеной. Молодой человек от себя самого обратился к стене, и я заметила две вещи. Во-первых, как он спокойно и чётко проговаривает каждый звук, как профессиональный актёр. Мне нравится, когда люди говорят внятно, стараясь, чтобы их поняли. Во-вторых, с какой страстной требовательностью он говорил стене: «Скажи, как мне тебя побороть?! Почему ты мне так мешаешь?! Как бы ни старался я тебя перешагнуть, как бы точно я ни формулировал предложения, когда я говорю с людьми, я не могу преодолеть тебя!»
Потом я предложила ему пойти на роль стены, и из этой роли он начал отвечать самому себе с не меньшей страстью, но совершенно иным настроением. На его лице была саркастическая улыбка, и он говорил участнице, которая играла роль его самого: «Ты никогда не преодолеешь меня, потому что я – часть тебя! Я с тобой почти всю жизнь, как же ты можешь меня преодолеть?»
Я спросила, с какого возраста она находится с Кириллом. «Стена» ответила мгновенно, не задумываясь: «С пяти лет».
Кирилл рассказал, как в пять лет отец впервые отвёл его в детский сад. Там он испугался детей и убежал, выбежал за ограду. Отец поймал его, повёл обратно домой и выпорол. Мама его держала. Отец бил "не то чтобы очень сильно", но это стало потрясением для Кирилла. Это одно из немногих событий, которое он вообще помнит из своего раннего детства. Рассказ Кирилла был неэмоциональным, почти сухим. Я смотрела на него и волновалась, где его чувства? Как будто на сцену вышел другой человек. Я уже видела, каким ярким и выразительным в своей речи он может быть. Каким образом эти скудно описываемые события вызвали такое сильное потрясение, создали препятствие, которое мешает ему сходиться с людьми в течение всей жизни?
Чтобы это понять, мы распределили между членами группы роли участников той истории, и Кирилл показал, как всё происходило. Он изобразил извилистую дорогу, по которой отец вёл его из детского сада, комнату, в которой его наказывали. Мы спросили «стену», в какой момент всего этого движения она появилась? И услышали в ответ: вот здесь, у ограды детского сада. Я спросила у Кирилла, что ещё происходило у ограды. Он сказал, что обернулся и увидел детей. Они стояли вдалеке и смотрели на него. Когда я спросила, что, по его мнению, они транслировали ему, он ответил, что они как будто звали, дружелюбно и мягко: «Иди к нам! Мы ждем тебя!» А потом звучало: «Если ты будешь задерживаться, мы будем считать, что ты не такой, как мы!» Смысл этих слов нес угрозу, а тон оставался доброжелательным, и в этом было какое-то несоответствие.
Я попросила еще раз показать, как именно отец поймал его у ограды. Он показывал: «Отец подошёл, мягко взял за плечи и сказал: «Ну пойдём, пойдём отсюда».
Я попросила еще раз показать, как именно отец поймал его у ограды. Он показывал: «Отец подошёл, мягко взял за плечи и сказал: «Ну пойдём, пойдём отсюда».
Во всём этом была какая-то нерешаемая загадка. Я почувствовала внутренний дискомфорт, но объяснить его не могла и просто отставила, решила подумать потом. Что-то прояснилось для меня уже на шеринге, когда одна девушка из группы сказала: «Я заметила несоответствие, отец произнёс «тепло»: «Пойдём, пойдём». Но вёл он его для того, чтобы жестоко наказать». Как будто Кирилл не признавал, что отец мог быть несправедлив к нему. Он также не признавал своей злости к отцу. Я поняла, что моя боль была оттого, что я отправила внутрь себя свою злость на то, что не смогла за один раз решить проблему клиента. Кроме того, неосознанно я старалась «спасти» Кирилла от своей злости. И думала, а кого он спасает от своей злости, когда отправляет её внутрь себя?
Я вынырнула из своих мыслей и услышала, что все делятся своими историями, как их в первый день приводили в детский сад. Несколько человек ярко запомнили этот первый день в детском саду. Одна девочка с мамой, выходя из дома, застряла в лифте. И когда они пришли, воспитательница сказала: «Посмотрите, она проспала,- и показала на неё пальцем. - Давайте ей скажем: «Со-ня! Со-ня!» И дети кричали за ней, и тоже показывали на девочку пальцем.
Другая женщина сказала, что родители отвели её в сад, и сразу ушли. Она подошла к ограде, крепко-крепко взялась за неё и стала рыдать. Потом, выплакав все слезинки, поняла, что никуда не денешься, надо идти туда. Она обернулась – и увидела ребёнка, который строил пирамидку из песка, пытаясь обернуть её синей изолентой, и она разваливалась. Девочка подумала: «Боже мой, что за бред, что он делает, куда я попала?»
Подошла очередь говорить Кириллу, он сказал, что очень взволнован, из-за того что никогда ещё не сообщал такому количеству чужих людей свою личную историю. Раньше он мог раскрываться только в семье. Я удивилась, ведь в процессе работы даже не думала об этом. Мне казалось, что для него совершенно естественно так говорить о себе, но оказалось, что он делал гигантское усилие.
В конце семинара мы с Кириллом договорились о дальнейшей личной терапии. По дороге домой у меня в памяти всплывали его последние слова. Я думала, как же странно, что я не замечала его усилий. Как будто не видела самое важное, что с ним происходило. А происходило то, что на тот час, пока мы с группой делали его работу, он вышел к нам из-за своей стены. Вышел и проявился.
Автор статьи Евгения Рассказова
Психолог, психодраматист,
гештальт-терапевт,
автор книги
"Гештальт-подход и психодрама в терапии запрета проявляться"
Приглашаю на еженедельную гештальт-терапевтическую группу "Свобода проявляться"
с 9 октября 2019 г. по 4 марта 2020 г. в Москве
Психолог, психодраматист,
гештальт-терапевт,
автор книги
"Гештальт-подход и психодрама в терапии запрета проявляться"
Приглашаю на еженедельную гештальт-терапевтическую группу "Свобода проявляться"
с 9 октября 2019 г. по 4 марта 2020 г. в Москве
