Пойми меня, если сможешь
Встречали ли вы людей, которые говорят, не заканчивая предложений? Начинают одну мысль, обрывают себя на полуслове, начинают вторую, снова себя прерывают, и следующую, и так далее. Я расскажу вам о человеке, которому как раз было свойственно так общаться.
Алексей, порывистый и стремительный молодой человек 26-ти лет, пришёл на приём и попросил помочь ему разобраться в себе. Ему надо сделать выбор между двумя женщинами, он запутался и не понимает, с кем из них ему остаться.
Алексей, порывистый и стремительный молодой человек 26-ти лет, пришёл на приём и попросил помочь ему разобраться в себе. Ему надо сделать выбор между двумя женщинами, он запутался и не понимает, с кем из них ему остаться.
Всего лишь месяц назад он планировал свадьбу с женщиной немного старше себя, назовём её Людмилой, с которой они находилась в гражданском браке в течение двух лет, но тут появилась однокурсница Нора, которая когда-то ему нравилась.
Его чувства вспыхнули вновь, и он начал жить двойной жизнью. Это скоро стало тяготить его, он сделал полупризнание Людмиле и сказал, что ему нужно время, чтобы разобраться с собой. При этом, он находился в замешательстве. Он уже сильно привязался к своей жене. С ней он мог говорить часами и находиться с ней в одном пространстве ему было очень комфортно. При этом, он уже не испытывал к ней того влечения, что было раньше. А к Норе он испытывал страстное влечение, но иногда ему не о чем было с ней разговаривать.
Когда Алексей только начал рассказывать о своей жизни, мне было трудно разобраться, так много было событий и персонажей. Он разговаривал этим дёрганным стилем с огромным количеством начинающихся и обрывающихся сюжетов. При этом, когда брала слово я, он перебивал меня почти сразу – правда, он делал это необыкновенно дружелюбно.
Его чувства вспыхнули вновь, и он начал жить двойной жизнью. Это скоро стало тяготить его, он сделал полупризнание Людмиле и сказал, что ему нужно время, чтобы разобраться с собой. При этом, он находился в замешательстве. Он уже сильно привязался к своей жене. С ней он мог говорить часами и находиться с ней в одном пространстве ему было очень комфортно. При этом, он уже не испытывал к ней того влечения, что было раньше. А к Норе он испытывал страстное влечение, но иногда ему не о чем было с ней разговаривать.
Когда Алексей только начал рассказывать о своей жизни, мне было трудно разобраться, так много было событий и персонажей. Он разговаривал этим дёрганным стилем с огромным количеством начинающихся и обрывающихся сюжетов. При этом, когда брала слово я, он перебивал меня почти сразу – правда, он делал это необыкновенно дружелюбно.
Мы работали уже месяц, Алексей стал лучше понимать свои чувства и потребности, однако выбор сделать по-прежнему не мог. Я заметила, что выбор не давался Алексею и в других случаях.
Если я задавала ему любой вопрос, содержащий альтернативу, он не мог ответить. Например, я спрашивала его, это так или не так? Вам это скорее нравится или не нравится? Не отвечая ни да, ни нет, он просто начинал новый сюжет, связанный с темой вопроса, как будто для того, чтобы я сама поняла и ответила за него. Я находилась в непрекращающейся борьбе за понимание и за ясность, в которой я проигрывала.
Однажды я спросила Алексея, было ли в его жизни время, когда он, не сомневаясь, делал выбор? Он ответил, что в детстве был очень решительным. Когда в классе были конфликты, он мог пойти против всех, выдерживать бойкоты, будучи абсолютно убеждённым в своей правоте, и всякий раз побеждал. А когда же, спросила я, произошла такая перемена, в какой момент из такого уверенного парня он стал во всём сомневающимся молодым человеком? Алексей ответил, что, кажется, это произошло примерно в двадцать три года, тогда он сошёлся со своей женщиной, и это случилось как будто не по его воле. Это было скорее её решением – съехаться и начать жить вместе, он просто на это согласился. Так у нас появилась зацепка – возраст, когда он изменился.
Если я задавала ему любой вопрос, содержащий альтернативу, он не мог ответить. Например, я спрашивала его, это так или не так? Вам это скорее нравится или не нравится? Не отвечая ни да, ни нет, он просто начинал новый сюжет, связанный с темой вопроса, как будто для того, чтобы я сама поняла и ответила за него. Я находилась в непрекращающейся борьбе за понимание и за ясность, в которой я проигрывала.
Однажды я спросила Алексея, было ли в его жизни время, когда он, не сомневаясь, делал выбор? Он ответил, что в детстве был очень решительным. Когда в классе были конфликты, он мог пойти против всех, выдерживать бойкоты, будучи абсолютно убеждённым в своей правоте, и всякий раз побеждал. А когда же, спросила я, произошла такая перемена, в какой момент из такого уверенного парня он стал во всём сомневающимся молодым человеком? Алексей ответил, что, кажется, это произошло примерно в двадцать три года, тогда он сошёлся со своей женщиной, и это случилось как будто не по его воле. Это было скорее её решением – съехаться и начать жить вместе, он просто на это согласился. Так у нас появилась зацепка – возраст, когда он изменился.
На очередной сессии я слушала новости Алексея в какой-то момент поняла, что пытаюсь представить двух его женщин и понять, какая мне кажется лучшей парой для него. Когда я поймала себя на этой фантазии, я изумилась тому, что вот прямо сейчас я занимаюсь тем, что придумываю, какой совет я дала бы Алексею. Зачем я это делаю? Это не моя профессия! Моя задача – способствовать тому, чтобы человек сам сделал свой выбор!
Я посмотрела на Алексея, он сидел, обхватив колени, смотрел в пол и перечислял, кто что кому сказал. Я поняла, что вот мы пришли с ним на встречу друг с другом, но мы до сих пор не встретились. Мне нужно прямо сейчас обнаружить себя, чтобы встретиться с ним.
Я посмотрела на Алексея, он сидел, обхватив колени, смотрел в пол и перечислял, кто что кому сказал. Я поняла, что вот мы пришли с ним на встречу друг с другом, но мы до сих пор не встретились. Мне нужно прямо сейчас обнаружить себя, чтобы встретиться с ним.
Я сказала, что я хочу, но не могу уловить смысла его слов его из-за того, что он не заканчивает предложений. Он удивился: «Правда? Я так говорю? Не может быть! Наверно, я просто уверен, что всё нужное уже сказано, вы меня поняли, зачем тратить время, лучше переходить к следующей теме».
Я объяснила Алексею, что, когда он не заканчивает предложение, он не формулирует до конца свою мысль. Я сказала, что хочу сегодня общаться с ним иначе: во-первых, чтобы он давал мне договаривать мою мысль или мой вопрос. Во-вторых, чтобы он договаривал свои предложения до конца. Он обещал постараться. Он смотрел на меня и улыбался. Я чувствовала себя более живой, теперь мы были вместе.
Мы вернулись к возрасту 26 лет и стали разбираться, что происходило тогда в его жизни. Он сказал, что, среди прочего, перенёс операцию по поводу аппендицита. Я попросила его рассказать поподробнее. Он сказал, что почти ничего не помнит, но я настаивала.
Я объяснила Алексею, что, когда он не заканчивает предложение, он не формулирует до конца свою мысль. Я сказала, что хочу сегодня общаться с ним иначе: во-первых, чтобы он давал мне договаривать мою мысль или мой вопрос. Во-вторых, чтобы он договаривал свои предложения до конца. Он обещал постараться. Он смотрел на меня и улыбался. Я чувствовала себя более живой, теперь мы были вместе.
Мы вернулись к возрасту 26 лет и стали разбираться, что происходило тогда в его жизни. Он сказал, что, среди прочего, перенёс операцию по поводу аппендицита. Я попросила его рассказать поподробнее. Он сказал, что почти ничего не помнит, но я настаивала.
Алексей вспомнил, что впервые в жизни его везли в больницу. От сильной боли он потерял контроль над своим телом, над своими движениями, над своим поведением. Кажется, что об этом говорить, у всех бывает – но на самом деле бывает по-разному. Алексею долго не могли поставить диагноз. Среди других врачей его смотрел анестезиолог, он сказал что-то непонятное, и Алексей подумал: «А вдруг во время операции у меня остановится сердце?» Это его на какой-то момент просто обрушило. Он не мог дышать.
Он звонил родителям и брату, которые не слишком поняли его отчаянное состояние и не смогли поддержать его. Потом он позвонил одной молодой женщине из общей компании, и вот она-то неожиданно взяла на себя всю заботу о нём. Поздно вечером она приехала в больницу, привезла ему вещи, которых ему не хватало, поговорила с ним. Уже наутро ему сделали операцию. Через день она приехала перевезти его на машине, и очень быстро все ужасы забылись. А вскоре они сняли квартиру и стали жить вместе.
Я поблагодарила Алексея за то, что он сегодня ни разу не перебил меня, а свои предложения в половине случаев договаривал до конца. Он сказал, что очень старался. Сессия подходила к концу, я спросила Алексея, что было самым важным, что всплыло в сегодняшнем разговоре. Он ответил: важно было вспомнить время, когда я был совершенно уверен в себе.
Я поблагодарила Алексея за то, что он сегодня ни разу не перебил меня, а свои предложения в половине случаев договаривал до конца. Он сказал, что очень старался. Сессия подходила к концу, я спросила Алексея, что было самым важным, что всплыло в сегодняшнем разговоре. Он ответил: важно было вспомнить время, когда я был совершенно уверен в себе.
На следующую сессию Алексей пришёл спокойный и задумчивый. Он сказал, что после истории с больницей его восхищала теплота и преданность Людмилы, но только сейчас он понял, что у него совсем не было страсти к ней, а ему кажется, что он не может без этого жить. Я подумала, что вот, вроде бы, хорошая история, когда один человек поддерживает другого, попавшего в беду. Но был один нюанс: Алексей был очень напуган. Состояние страха человек может иногда спутать с состоянием возбуждения, и на этом фоне двинуться в отношения.
Алексей сообщил, что подыскал квартиру, которую можно снять, но пока никак не решается это сделать. Ему грустно оставить Людмилу, ему также грустно думать, что Нора, на самом деле, тоже не та женщина, которая ему нужна. Он понял, что больше всего ему хочется пожить совсем одному, чтобы осмотреться и понять, кто ему нужен. Он спросил: «У меня же есть ещё право выбрать, как вы думаете?» Я подумала, что, конечно, это очень важное право – выбирать тех, кто нам подходит.
Алексей сообщил, что подыскал квартиру, которую можно снять, но пока никак не решается это сделать. Ему грустно оставить Людмилу, ему также грустно думать, что Нора, на самом деле, тоже не та женщина, которая ему нужна. Он понял, что больше всего ему хочется пожить совсем одному, чтобы осмотреться и понять, кто ему нужен. Он спросил: «У меня же есть ещё право выбрать, как вы думаете?» Я подумала, что, конечно, это очень важное право – выбирать тех, кто нам подходит.
Эту историю я рассказала вам для того, чтобы вы увидели, как манера речи может быть связана с проблемой, которую переживает человек.
Конечно, бывает по-разному: человек может говорить как-то по-особенному оттого, что так было принято разговаривать в семье, или так принято в каких-то сообществах, например, в подростковых компаниях. Но в этом случае речь стала для меня диагностическим признаком, и внимательность к этому моменту позволила найти способ, как помочь человеку распутаться.
Конечно, бывает по-разному: человек может говорить как-то по-особенному оттого, что так было принято разговаривать в семье, или так принято в каких-то сообществах, например, в подростковых компаниях. Но в этом случае речь стала для меня диагностическим признаком, и внимательность к этому моменту позволила найти способ, как помочь человеку распутаться.
Автор статьи Евгения Рассказова
Психолог, психодраматист,
гештальт-терапевт,
автор книги
"Гештальт-подход и психодрама в терапии запрета проявляться"
Приглашаю на еженедельную гештальт-терапевтическую группу "Свобода проявляться"
с 9 октября 2019 г. по 4 марта 2020 г. в Москве
Психолог, психодраматист,
гештальт-терапевт,
автор книги
"Гештальт-подход и психодрама в терапии запрета проявляться"
Приглашаю на еженедельную гештальт-терапевтическую группу "Свобода проявляться"
с 9 октября 2019 г. по 4 марта 2020 г. в Москве
